Психология среды: «почему нельзя построить всё новое»? Пример реновации Дома Наркомфина

Концентрация инвестиционных ресурсов, промышленные, финансовые и деловые центры Москвы и других крупных мегаполисов отражаются на благополучии и комфорте проживания человека. И не всегда благоприятно.

Катя Турбина дизайнер, архитектор

Преобразовать накопленные мегаполисом «богатства» в привлекательную для проживания среду – непростая задача. Одних только финансовых ресурсов недостаточно для её решения, нужны осознанные шаги.

Если в здании разбито одно стекло и никто его не заменяет, то через некоторое время в этом здании не останется ни одного целого окна

Так, американские социологи Джеймс Уилсон и Джордж Келлинг в 1982 году вкратце описали влияние окружающей среды на поведение человека. Их «теория разбитых окон», объясняющая, насколько мелкое правонарушение усугубляет общую криминогенную обстановку в городе, помогла мэру Джулиани в 1990-х снизить уровень преступности Нью-Йорка на 56%. Со стороны казалось, что он борется с граффити, безбилетным проездом в метро и попрошайничеством. Но в итоге, жители получили более безопасный и комфортный город.

Эта теория – наиболее известный пример психологии среды, дисциплины, изучающей, как окружающая материальная среда влияет на наше настроение, поведение, чувства. Так в магазине люди принимают роль покупателей, а в школе и церкви надлежащее поведение уже заложено, буквально закодировано в местности. Психология среды выясняет, какие архитектурные, инфраструктурные или природные объекты вызывают у человека прилив сил, радость, и настраивают на созидание, а какие – повергают в депрессию и провоцируют нарушать закон. Эти наблюдения сложились в определенный свод правил, по ним можно построить удобный город, и его жители будут чувствовать себя счастливее, не задумываясь, почему так происходит.

Мегаполисы сегодня соревнуются в уровне комфорта. Лидеры (Лондон, Сингапур, Нью-Йорк, Берлин, Токио) обладают высоким коэффициентом в различных рейтингах лучших городов. У Москвы пока средний коэффициент.

Современная программа по поэтапному благоустройству Москвы направлена на повышение этого коэффициента. Но город должен быть не только удобным, он должен привлекать туристов и сохранять уникальность. Последнее обеспечивается историческим контекстом местности, то есть сохранением наследия. Поэтому реновация архитектурных объектов так важна в имиджевой составляющей мегаполиса. Цель – попадание в список достопримечательностей ЮНЕСКО. И дело не только в финансировании, ради объектов культурного наследия ЮНЕСКО, люди пересекают океаны.

Так, Афинский Акрополь является точной притяжения в Греции, Баухаус в Германии, Белый город в Тель-Авиве, работы Гауди в Барселоне.

Качественная реконструкция и благоустроенная среда притягивают туристов из других стран, государство получает новые поводы вписать себя в мировой контекст, а жители мегаполиса чувствуют сопричастность к чему-то великому.

Всё это произошло в результате реновации Дома Наркомфина в Москве.

Дом Народного комиссариата финансов был построен для работников этого ведомства Моисеем Гинзбургом в 1930-м году по заказу Милютина. Один из главных памятников русского конструктивизма и авангарда. Этот период в русском искусстве возник благодаря идеям о новом обществе, но затем был демонизирован и обесценен советской властью. И восстановление Дома Наркомфина поднимает интерес к целому пласту культуры.

Помимо сохранения культурного наследия, популярная сегодня «теория разумного урбанизма» основывается ещё на нескольких принципах. Один из них – дружелюбность. Городская среда должна подталкивать людей на взаимодействие друг с другом.

Ансамбль зданий Наркомфина состоит из жилого комплекса с квартирами-ячейками, соединненного тёплым тоннелем с коммунальным блоком и хозяйственного блока-прачечной. Дом «переходного типа» сочетал в себе элементы личного пространства в компактных ячейках и общественных зон: широких коридоров для прогулок, эксплуатируемой кровли для отдыха и зарядок, прачечной в хозблоке, детского сада, кафе и библиотеки в коммунальном блоке.

Создатели Дома Наркомфина предвидели наш современный образ жизни, поэтому все 44 квартиры, несмотря на высокую цену за метр, были распроданы задолго до окончания реставрации.

Дом Наркомфина – предвестник коворкингов и коливингов. Сегодня мы можем использовать все блага цивилизации вне дома.

Есть фитнес-центры для занятий спортом, кафе и рестораны для принятия пищи и общения, коворкинги для сосредоточенной работы, детские сады для присмотра и развития дошкольников. Все эти функции вынесены в общественное пространство. Огромные личные апартаменты утратили свою абсолютную ценность в городской среде. Можно даже выбрать коливинг - современный вариант дома-коммуны. В нём снимают квартиры люди со схожими интересами, и у них есть общие «коммунальные» зоны для общения.

Двухуровневая квартира Милютина на крыше жилого блока – первый в мире пентхауз

В здании использовано ленточное остекление Корбюзье, которое даёт больше света, чем традиционное остекление такой же площади. Впервые установлена система раздвижных окон с прижимными механизмами. Они экономили пространство скромных ячеек и плотно закрывались, сохраняя тепло.

В жилом блоке всё максимально рационально. На 6 этажей жилого блока - всего 2 коридора. Дело в том, что за дверью одна ячейка уводит нас по лестнице вниз, а соседняя - вверх. И совокупно они занимают 3 этажа.

Каждая квартира выходит остеклённой стеной на запад и низким ленточным остеклением спальни на восток. Сквозное проветривание и небольшая ширина дома заменили жильцам систему вентиляции.

Во главе замысла Гинзбурга стояло удобство человека. Эта архитектура «изнутри наружу» абсолютно востребована сегодня.

Восстанавливая объект культурного наследия, важно не превратить его в новодел. Дом Наркомфина - прецедент первой научной реставрации здания в постсоветском пространстве. Редевелопментом занимались Гарегин Барсумян и внук Моисея Гинзбурга - Алексей Гинзбург, положивший большую часть своей жизни на попытки восстановить этот дом.

Все сохранившиеся оригинальные ручки, оконные рамы, фрагменты окраски и отделки были законсервированы, а утраченное было идентично воспроизведено. Все коммуникации были возвращены на свои места - внутрь стен и перекрытий, включая сточные трубы. Реставраторы разобрали поздние надстройки на крышах и застроенный первый этаж, закрывавший конструктивистские ножки здания. Пришлось даже на полметра понизить уровень грунта до исторической отметки 1931 года.

В большинстве квартир удалось воссоздать цветовые решения, использованные при строительстве: наиболее освещённые стены окрашены в холодные оттенки, а наименее - в тёплые, плотный цвет использован только на потолке. Так пространство ячейки выглядит объёмнее.

Благодаря такой бережности и вниманию к деталям, фотографии здания теперь выглядят, как отрисованные трёхмерные модели.

Пока не решено, как именно будут использоваться хозяйственный и коммунальный блоки, но они сохранят функции общественных помещений.

Комплекс зданий изначально соответствует масштабу человека. Шесть этажей легко воспринимаются глазом, как соразмерные человеку. Он не чувствует себя крошечным и беззащитным.

Парк возле дома - пример соблюдения баланса с природой в городской среде.

В благоустройстве использованы и современные приёмы: клумбы и скамейки препятствуют проезду машин во внутреннее пространство двора. Там смогут гулять жильцы и конструктивистские ножки здания будут видны издалека.

Несколько лет назад - аварийное здание, сегодня - это одни из самых дорогих квартир в центре Москвы. Проект предполагает максимально возможное качество жизни человека на всех уровнях: приватное, общественное пространство, благоустройство окружающей среды.

Теперь это привлекательная достопримечательность, памятник архитектуры мирового значения, престижное жильё, успешный бизнес-проект и пример идеальной научной реставрации.

Реновация улучшила обстановку всего района. Здание больше не притягивает бездомных и асоциальных элементов. Это модное место и дом для состоятельных жильцов. Квартиры, из которых виден Дом Наркомфина, могут поднимать стоимость аренды. А соседям просто легче гордиться памятником конструктивизма, когда он не разваливается на части.

Фото: Наташа Покровская
Редакция: Катя Петропавловская
Архитектурная аналитика: Екатерина Турбина